Черепаший галоп или Титановые звезды маршала Каман - Страница 21

Непосредственный виновник - сварщик ранее 5-го, а ныне 2-го разряда Сергей Александрович Гирин, уволенный с записью в трудовой, устроился на ВАЗ. Если раньше он закладывал за воротник только по большим праздникам (впрочем, одного Первомая хватило для весьма серьезных последствий) - то теперь такие праздники были у него регулярными. Как и у окружающих - взгляды на жизнь на флагмане советского автомобилестроения были попроще. Однако же времена менялись и там. После очередного закручивания гаек Гирину и еще паре товарищей по бригаде (и совместному времяпровождению, куда ж без этого) было вынесено последнее, но ни фига не китайское предупреждение. Огорчение решили залить в пивнячке, где к группе товарищей подкатился собрат по несчастью - физик из Москвы, по слухам, потерпевший аналогичное крушение, ласково называемый пролетариатом "Агдамычем". После первой кружке все согласились, что налицо типичное нарушение конституционных прав человека на культурный отдых. После второй - решили, что надо что-то делать. Интеллигенция оплодотворила народные массы идеей. Идея сплоченным коллективом была принята на ура - и стихийная демонстрация направилась к воротам завода. Повинтили болезных быстро - но слухи о жестокой расправе с мирной демонстрацией обездоленных рабочих, подпитываемые "Голосом Америки" и "Свободой" разлетелись по таким же пивнячкам в сотнях городов Союза. Народ там был примерно одинаковый, обиженный тем, что принцип "мы делаем вид, что работаем, а вы делаете вид, что нам платите" канул в лету. И агдамычей тоже хватало, причем на удивление скоординированных.

Устинов вызвал Андропова - обсудить проблему. "Пятерка" КГБ почему-то никак не могла справиться с подстрекателями, раздувавшими новый пожар классовой войны. Андропов обещал исправить ситуацию. Однако особых сдвигов не было. Вожди "пивных бунтов" загораживались стенами из цитат классиков марксизма-ленинизма и грудью стояли на защите социальной справедливости и направляющей роли рабочего класса. И деревенской бедноты, естественно.

При этом часть партийного руководства - и регионов, и даже в ЦК - в частных, да и не только, беседах требовала восстановления ленинских норм во внутренней политике. Некоторые даже дошли до прямой фронды - ездили к опальному Суслову, на персональную дачу. В стране и руководстве назревал кризис.

Впрочем, космонавтики этот кризис пока не коснулся. В конце 77-го на первую лунную базу (громковато сказано, конечно - так, жилая бочка в пол-"Салюта") прилетел первый экипаж. Лунник сел в пятидесяти метрах от базы. С поверхности "Бочка" бочку вовсе не напоминала. Укутанная в несколько слоев ЭВТИ (лунные перепады температур - не шутка!), с четырьмя сферами баков движков мягкой посадки по сторонам и короткими стойками шасси, база напоминала неровный булыжник метров шести в поперечнике. Наружу торчали только поворотные панели солнечных батарей сверху да радиаторы системы терморегулирования. Ну и входной люк, конечно.

Теплозащита "Севера" также была усилена, это и увеличение веса СЖО вынудило сократить экипаж до двух человек, советский командир экипажа и француз-пилот. Двое остались на "Салюте-5" вверху.

Первым делом экипаж перегнал луноход с маячком в сторону - на предполагаемое место посадки следующего аппарата, чтобы тот не врезался в остающуюся на поверхности посадочную ступень. Округа была достаточно ровная, места для будущих посадок было много. Однако позже, с началом работы совсем уж постоянной базы, взлетные ступени могли составить существенную проблему - надо было или оттаскивать их в сторонку, либо вообще отказаться от них, перейдя на многоразовые одноступенчатые аппараты - как и планировал Бабакин.

Аккумуляторы - общим весом свыше четверти массы станции, четыре тонны - были почти полностью заряжены, но "почти" не устраивало - нужно было подготовиться к долгой лунной ночи. Ближе к лунному "полудню", на пятый день, приняли "почту" - старая добрая "КТ" доставила 800-килограммовую ГДР-овскую химическую установку по выделению кислорода из лунного грунта. Ее подцепили к луноходику "Пежо" и отбуксировали к "Бочке", благо колесики к ней прикрутить не забыли. Выделение кислорода - процесс энергоемкий, его производили при солнышке и собирали в здоровенный баллон, а вот для сжижения было естественно воспользоваться холодом лунной ночи. Реголит засыпали в приемник - курам на смех - лопатами. Поляки скрепер сделать не успели. Батареи установки, кстати, тоже развернули вручную. Газа в баллон объемом в сотню литров накачали аж десять кило - при давлении под сотню атмосфер. Из лотка для отходов сыпалась отблескивающая металлом пыль - восстановленный титан и алюминий. Отобрали пробы - металлами планировали заняться попозже. Дождались ночи, начали процесс сжижения. И вот тут-то возникла проблема. Где-то что-то недооценили. Утечка тепла через неприкрытые ЭВТИ элементы конструкции была выше, чем ожидалось. Энергии не хватало не то что на сжижение, но и на обогрев базы. Оба космонавта готовы были геройствтать и спать в ушанках - фигурально выражаясь, конечно, но Земля в геройстве отказала. Личное распоряжение Устинова - обстановка была сложная, и вероятная при таких раскладах смерть экипажа, да еще международного, могла поставить точку на слишком уж многом. Опустошая аккумуляторы, пол-литра залили в многослойный дьюар, рассчитанный на 10 литров, законсервировали станцию, установив внутри температуру плюс пять, чтоб только вода не замерзла, и стартовали. Ну, хоть что-то - первые трое суток ночной вахты и первый ночной старт.